Вологда

[Ponka]

Катя, как здорово. Спасибо.

[Аллюня]

Офигеть! Даже кладбище свое (а мы новых русских хаим )!
Кать а оно в каком виде (ну в смысле обычное или скепы там)

[Катунь]

Пожалуйста, пожалуйста. всегда рада.

Аллюня, кладбище обычное. Склепов нет. Я бы сфотографировала, кабы снегом не занесло всё.

Тамара, какими же должны быть те теплицы Ну да, у богатых свои причуды. Сейчас ещё попытаюсь в предыдущие сообщения комментарии вставить. Ночью постила, торопилась, не прокоментировала.

[ХабИра]

Катерина давно не заглядывала на форум. А я нашла вот такой образец диалектной речи Харовского района Вологодской области:

Как дауно всё это было,
Лет уж петдесят назад,
Хош мы много што забыли,
Детсво кажной спомнить рад.
Вся семья домой собралась,
Кажной делом занеусё:
Мама, кайчет, обрежалась,
Васькя на печь забраусё.
Я сидеу, сидеу без дела,
И пошоу за мамой в куть.
Лидькя у зыбке заревела,
Што и радива не чуть.
Баушка Настя заругалась.
Стала Лидькю жолыбать.
Покачала да россталась,
Стала Васькю с печи звать.
Ваське лизти неохота:
Токо почау усыпать.
На шобунях без заботы,
Он уклаусё подремать.
С Лидькёй мне пришлось водиччё:
Одияльчё подтянуу,
Сунуу в ротик рогоушку,
Протиу свету розвернуу.
Сеу в углу, качею зыбку,
А сам читкой занеусё.
Заскрипеу у зыбки очеп,
И опеть замоукло усё.
Толькё свишшот витер в вьюшке,
Мама вёдрам брекотит,
Баушка брякаёт коклюшкам,
Папа над вершой сидит.

С. Богобоязов.

[ХабИра]

"Мама вёдрам брекотит..."
Теперь понятно, что означает фамилия Брекоткин .

[Катунь]

Ира! Спасибо! Подняла настроение
Да, действительно так и говорят.

Прочла стихотворение С.Богобоязова и затеялась найти рассказик Астафьева "Урбанизация".
Случай в Вологде. И про выговор жителей Харовского района Вологодской области в рассказике тоже упоминается


В. П. Астафьев. "Затеси"

Урбанизация

Я вышел на улицу — передохнуть от работы. Хожу я обычно к Соборной горке — здесь тихо, уютно, не урчат машины, не трещат лихие мотоциклы, одни лишь пьянчужки досаждают, распивая бормотуху под зелеными кущами, привязываясь к прохожим.

Но в ранновешнюю пору и пьянчужек здесь обычно не бывает — скамейки еще только-только вытаяли, еще снег бел в затенях, лужи кругом. Малолюдно в эту пору на Соборной горке, синиц можно услышать, матерей молодых с колясками увидеть, старушек, чего-то воровато жующих, встретить.

Однако ж времена меняются, и в такую благостную пору не минуло Соборную горку вселюдское бедствие. Только вышел на аллейку, гляжу — навстречу идет взъерошенный, яростно настроенный парень, голоухом, без пиджака, в мятой расстегнутой рубахе. От него шарахаются старушки, мамы коляски в грязь скатывают. А он идет, сжав кулаки, скричигая зубами и с неистовой жаждой схватки возвещает:

— Дратьча хоцю! Ух, как я дратьча хоцю!..

Поравнялся со мной, сделал вид, что меня не заметил, далее устремился. Парень как парень, судя по выговору, с худородных харовских земель: шея тонкая, зубы редкие, прогнившие, лицо костляво, хотя и кругло по рисунку, нос пипкой, глаза бесцветны, из-под рубахи ключица виднеется, что старая колхозная дуга.

«Вмажет, ведь вмажет кто-нибудь дураку по морде! Напросится!» — подумал я.

Возвращаюсь от базара, смотрю: возле собора старушонка привратница кого-то умывает, черпая ладонью воду из снеговой апрельской лужи. Парня-задиру умывает, догадался я и, приблизившись, услышал:
— Это тебе не в деревне! Тут город, тут смирно себя веди… А ты: «Дратьча хоцю! Дратьча хоцю!» — вот и надрался!..

— Ох, город! Ох, город! — мотал головой парень, а по лицу его текло красное мокро, из носу сочились две темные полосы. — Не поговорили, не позаедались, не потолкались… Раз — и в харю! Это шчё же тако? Как же тут жить-то?

— А так вот и жить. Раз дадут, два дадут — и поумнеешь! Наши ученые девки из музею урр… уррр-банизацией это зовут.

— Ково?!

— Урбанизация!

Парень воззрился не на старуху сторожиху, а мимо нее и выше, на главы старого собора, потом медленно побрел куда-то, прижимая по-детски беспомощно локоть к глазам. Плакал он горько, но уж молча.